История Вавилона продолжается! Виктор и Юрий, Отабек и Юра, Марго, Юри, вавилонский свиток, неизвестная метка, очередная смерть, и среди всего этого бедлама — молодой Юрий Никифоров, потерявшийся в чужой лжи и собственном предназначении.
Автор: O.Kiro
Фэндом: Yuri!!! on Ice
Пэйринг и персонажи: Виктор Никифоров/Юри Кацуки, Отабек Алтын/Юрий Плисецкий, Юрий Плисецкий/Виктор Никифоров
Рейтинг: R
Жанры: Слэш, Мистика, AU, Songfic, ER (Established Relationship), Соулмейты, Дружба
Предупреждения: OOC, Нецензурная лексика, ОМП, ОЖП, Underage, UST, Смерть второстепенного персонажа, Элементы гета
Размер: планируется Миди, написано 6 страниц, 2 части
Статус: в процессе
Саундтрек к фанфику — The Cardigans "My Favourite Game"
www.amalgama-lab.com/songs/c/cardigans/my_favou...Лайк автору сюда - ficbook.net/readfic/6772690Глава 1
F is for Fuck
Юра не плачет. Нет. Юра Никифоров никогда не плачет. Шлёт прямым текстом нахер отца, сходу влезает ногами в расшнурованные кеды с отворотами, прихватывает по пути ветровку и выходит на улицу, громко хлопнув дверью. Он нащупывает в джинсах телефон, набирает текст с адресом и сам направляется в нужное место. По пути тормозит у магазина, довольно сомнительного на вид, но только там несовершеннолетним продают сигареты. Он ёжится, всё-таки — не лето, а почти что зима, конец ноября. Пачка нетерпеливо мнётся тонкими пальцами в глубоком кармане куртки, Юра усмехается. Знал бы его отец — голову бы открутил, да они оба открутили бы, если бы догадывались, ведь не пристало семнадцатилетнему фигуристу, причём в третьем поколении, курить и портить свою драгоценную, приносящую отличный доход, спортивную тушку.
читать дальше — Мацуо, — голос у Юры резкий, но не грубый, с едва уловимым непонятным акцентом. И это «а» он произносит гораздо выше, чем остальные звуки. — Мацуо, ты меня слышишь?
Паренёк рядом вздрагивает и легонько кивает, показывая, что ничто не ускользнёт от его внимания. Японцы — они такие, — думает Юра, но мысль не развивает. Просто прикуривает наконец долгожданную сигарету, затягивается глубоко, практически ощущая, как дым наполняет лёгкие, и медленно плавно выдыхает его сизой струйкой перед собой.
— И он собирается отослать меня к чёрту на кулички, вообще непонятно куда и к кому, — продолжает, торопливо повторно затягиваясь. — Такое чувство, что меня в этой семье вообще ни во что не ставят.
— Я так не думаю, — робко пытается возразить упомянутый Мацуо, нервно переступая с ноги на ногу. Юра считает, что ему никогда не понять какого жить с двумя отцами такой величины, как у него, особенно со старшим, главой семьи — эпатажной легендой фигурного катания Виктором Никифоровым. К слову этого он не стал бы посылать ни за что. — Мне кажется, ты зря папу обидел.
Юра фыркает, роняет сигарету вниз, в остатки выжженной жарким калифорнийским солнцем травы, давит окурок ногой и достаёт новую. «Что ты понимаешь», — назойливо вертится в голове, но он вновь не акцентирует на этом внимание.
— Они просто хотят от меня избавиться, — ему кажется, что эта фраза точно поставит точку в их разговоре, причём в его пользу.
— Или помочь, — совсем тихо выдыхает Мацуо.
Юра закатывает глаза, откидывает так и не подожжённую сигарету и разворачивается лицом к другу:
— Вместо того, чтобы философствовать, лучше бы занялся чем-то более полезным, — по странному блеску в глазах напротив понимает — догадался, и кивает головой в сторону заброшенного склада, куда частенько наведываются парочки.
Кое-то «более полезное» с первых же действий помогает расслабиться и забыться. Младший четы Никифоровых стоит, прислонившись спиной к обшарпанной стенке, а перед ним, присев на одно колено, Мацуо, старательно вылизывает член, обхватив у основания ладонью. Он поддаётся движению юриной руки и покорно вбирает головку в рот, вызывая сдавленное шипение. Так всегда, Юра никогда не стонет, только шипит сквозь зубы, словно он змея какая-то, и глаза серо-голубые, такого необычного бирюзового оттенка становятся, совсем как когда он просто злится, мышцы напрягаются, пальцы больно дёргают за волосы, но это мелочи. Всё-таки, по мнению Мацуо, дело в его глазах. И ради одного этого взгляда он готов и на колени, и в рот, как выражается сам Юрий.
Что показательно, лично Юра никогда так не поступает, не позволяет по-быстрому отыметь себя где-то в закоулках. О нет, он требует роскоши: свободную комнату, широкую кровать, пустую от посторонних квартиру, несколько часов в запасе, чтобы мог вдоволь насладиться своими играми. Такой юный и такой порочный, совсем не как на экране телевизора или на льду, где он катается в образе юного божества, далёкого от мира сего. В то время, как его мир зациклен на плотских удовольствиях. И Юра Никифоров связывает своих жертв, издевается, дразня, вылизывает, разминает, доводит до исступления, хитро глядя из-под взмокшей светлой чёлки, прикрывающей лицо, но худшее в нём — улыбка, обманчиво мягкая и добрая. Как этот ангел может быть настолько коварен, откуда в нём дьявольская сила — тот ещё вопрос.
Возвращается Юра домой через пару часов после заката и то только потому, что не хотелось идти куда-то ещё. Его отец Кацуки сидит за столом в прихожей, что прямо напротив коридора, ведущего от входной двери к лестнице на второй этаж. Он поднимает голову, едва заслышав скрежет дверной ручки, судорожно выдыхает, приподнимается, но тут же оседает обратно на стул. Юра не удосуживается обратить на него внимание, — как был, в куртке со странными мелкими царапинами на спине и кедах, поднимается наверх, нарочито громко ступая, зная, что второго отца ещё нет дома.
Юри проводит сына задумчивым и затравленным взглядом и переводит его на телефон, что лежит перед ним на столе вот уже который час. Он прекрасно осознаёт, что от этого решения зависит очень многое, в первую очередь — судьба ребёнка, который уже давно стал родным. Пальцы подрагивают, тянутся к кнопкам, обхватывают трубку и едва не роняют, в последний момент успевая подхватить. Юри не даёт себе возможности передумать, по быстрому набирает трудноразличимый номер с маленького клочка бумаги, что хранил более десятилетия, и дожидается гудков. Один. Другой. Третий.
— Слушаю, — так знакомо.
— Мне нужна твоя помощь, Юрио.